Домашний голос

    Голоса людей настолько же непохожи друг на друга, как и сами люди. А ведь, если задуматься с некоторой долей образности, голосами обладают не только живые существа. Каждое явление, каждая вещь при соответствующем настроении может стать или олицетворением неутомимого рассказчика, или мрачного молчуна. И вот так, совершенно неожиданно, самые разные привычные домашние звуки одного утра сложились в своего рода сегодняшний голос этого места, такой невыразимо уютный и добрый.

   Тихие, неутомимые щелчки секундной стрелки будильника, отсчитывающие в предрассветной тишине мгновения наступающего утра. Кажущиеся такими незаметными среди этой гулкой мнимой тишины, они становятся буквально оглушительными и словно осязаемыми, стоит обратить на них внимание. И уже сон в такт этим неумолимо отсчитываемым песчинкам-секундам тоже куда-то исчезает, как тот же самый песок утекает сквозь пальцы.

     Едва слышимое, но такое явное и будто ощущаемое, мелодичное журчание воды в трубах отопления идеально вписывается в эту звуковую картину, разбавляя и дополняя ее. К нему присоединяется мягкое шуршание одеяла и отодвигаемой подушки, едва заметным хрустом и шелестом вплетаясь в этот фон, а также мерный, спокойный, умиротворяющий звук дыхания еще спящих и видящих последние сны домочадцев. Сытое, довольное и монотонное урчание холодильника как будто завершает целостность этого предрассветного фона. И нисколько не ломая этой едва слышимой, уютной идиллии, к ней добавляется чуть шлепающий шелест босых ног, покинувших уютное и нагретое за ночь местечко и отправившихся вместе со своим хозяином, поеживающимся от ощущений прохладного пола и воздуха, в эту утреннюю темноту.

   Оглушительным диссонансом среди этого произведения звучит гулкий, пружинистый, металлический звук поворачиваемой дверной ручки, как бы отсекая весь этот, наполненный ватной звуковой мягкостью мир, и давая начало шумному утру. Как бы поддерживая ее в этом начинании, к ней присоединяется чуть заметный скрип открываемой двери, щелчок замка и мягкий шелест дверцы шкафа. К ним тут же добавляется далеко ухнувшее, мерное, гулкое гудение поднимающегося лифта и железный скрежет открывающихся дверей, спустя короткое время захлопывающихся ощутимо тяжелым и слитным ударом.

    Все, закончилась тишина. Мягкий, но все равно очень весомый и гулкий шлепок спрыгнувшего со своего лежбища кота, незамедлительно продолжившийся тягучим, в сочетании с могучим зевком приветственным мяуканьем, продолжает эту утреннюю симфонию. Мгновенно заставляя все остальные звуки притухнуть и испуганно метнуться каждый в свое убежище, громкий, сначала будто взрывающийся, грохот начинающей закипать в чайнике воды, от пушечной канонады плавно переходящий к мерному шуму и заканчивающийся торжественным бульканием в сочетании со звонким щелчком.

      Как бы продолжая этот шумную встречу утра, шум падающей воды в душе, то становящийся оглушительным и гулким, то мягким и приглушенным. Чуть шуршащий шелест одежды, занимающей свое привычное место на теле. Натужный скрип табуретки, бесстрашно принявшей на себя более семидесяти килограммов живого веса. Упоительный хруст, символизирующий начало завтрака нашего шерстяного члена семьи. Шуршащий шелест отдергиваемых штор, чтобы взглянуть утру за окном в глаза. Чуть хрустнувшие суставы с наслаждением потягивающегося, только просыпающегося тела, мягкий шорох волос, когда по ним проводишь рукой.

      Едва слышимое гудение компьютера и мягкий, упругий и приглушенный стук клавиатуры, в сочетании с едва слышным щелканьем мышки и шорохом ее коврика. Журчащий плеск льющегося в чашку кипятка, разбавленный звоном от положенной рядом на блюдце ложки. Чуть скрипящий звук покидающей свое блюдце чашки и мелодичный звон ее возвращения.

     А вот слышны уже реальные проснувшиеся голоса, желающие доброго утра, наполняющие его самыми разными оттенками и заставляя все эти так ясно слышимые звуковые моменты отступить на задний план. Но не исчезнуть. И пусть они теперь на втором или даже на третьем плане и голоса живых людей играют первую скрипку, все равно вместе они словно наполняют дом неповторимым очарованием.

    И о какой тишине в этом царстве никогда не прекращающихся, таких разных, но в то же время привычно не замечаемых нами домашних звуков можно говорить? Все вместе они и образовали такой неповторимый, свойственный только этому месту и этому времени голос, своего рода, его звуковое продолжение. Как будто живого существа. И для каждого места он разный, как и наши собственные голоса, достаточно просто прислушаться. Невольно припоминая и сравнивая эти "голоса" разных мест, поразился их яркой индивидуальности, пусть даже временами слегка мрачной, неуютной и подчиненной непонятным целям, но все равно не теряющей своей неповторимости.